О нарастании европессимистических, евроскептических и просто популистских тенденций в странах ЕС впервые серьезно заговорили после выборов в Европейский парламент в мае 2014 года.

На то время эту тенденцию в основном объясняли последствиями финансового кризиса, которые особенно остро ощущались в странах условного Юга.

Символом этих проблем стала Греция – глубинный кризис привел к уходу с активной политической сцены двух системообразующих партий, доминировавших десятилетиями, правоцентристской "Новой демократии" и социалистической ПАСОК. С января 2015 года при власти находится на первый взгляд невероятная коалиция леворадикальной СИРИЗА и праворадикальной АНЕЛ, а в парламенте надежно закрепилась небольшая фракция неонацистской партии "Золотая заря".

По сути, Греция, которую часто называют "колыбелью Европы", первой показала новейший европейский тренд.

Когда последствия финансового кризиса и его преодоления дополнились кризисом беженцев, популизм, евроскептицизм, общественная поляризация начали наращивать обороты по всему континенту. В политическом ландшафте ЕС начались тектонические сдвиги.

Партии и движения, которые мы очень обобщенно называем "популистами", чрезвычайно разнообразны: они могут быть правыми или левыми, консервативными или революционными, более или менее радикальными. Однако знаменатель, который их объединяет – это евроскептицизм.

У евроскептицизма, опять же, множество обличий. Некоторые движения руководствуются своим видением ЕС как союза суверенных государств, которые сотрудничают в определенных сферах, однако сохраняют контроль над большинством политик. Другие сосредотачиваются на критике отдельных сфер интеграции – например, свободы передвижения в Шенгенской зоне или целесообразности пребывания в зоне евро.

Самый радикальный вариант – это выход страны из ЕС.

По состоянию на начало 2017 года оптимизм вызывает тот факт, что Греция все же остается единственной страной ЕС, которой руководит откровенно популистское правительство. Более того, ЕС удалось нейтрализовать его радикальные инициативы из-за небольшого размера страны и ее зависимости и в финансовом плане, и в контексте решения кризиса беженцев.

Больше беспокойства на европейском уровне вызывают правоконсервативные правительства Польши и Венгрии, которые находятся в состоянии перманентного конфликта с европейскими институтами не только относительно планов расселения беженцев, но и избранного пути внутреннего развития. Конфликт вокруг ограничения правительством ПиС полномочий Конституционного суда и притеснений СМИ завел в тупик отношения Польши и ЕС и даже привел к угрозам применения санкций.

Однако уязвимость политических систем растет. Общественная поляризация разбивает традиционные партийные структуры и усиливает нестабильность.

В Испании эпопея с утверждением правительства Мариано Рахоя длилась больше 9 месяцев, с проблемами переутверждалось правительство Энды Кенни в Ирландии, в Австрии удалось избрать президента лишь со второй попытки, правоцентристы отдали власть социалистам в Литве, а технократы – в Румынии, популярность президента Франции в последние месяцы измеряется однозначными цифрами, а "Альтернатива для Германии" одержала важные победы на местных выборах.

Неустойчивые системы склонны к эффекту домино: избрание Румена Радева президентом Болгарии в ноябре 2016-го повлекло за собой необязательную отставку правительства Бойко Борисова и назначение парламентских выборов на весну 2017 года. Также к новым парламентским выборам все еще может привести неудача конституционного референдума Маттео Ренци в Италии. В обоих случаях реальной остается угроза победы популистских сил, социалистов в Болгарии и движения "Пять звезд" в Италии, уже в 2017 году.

В конце концов, во многих странах евроскептические партии за последние годы усилили свое представительство в парламенте: речь идет о Словакии, Нидерландах, Польше, Финляндии, Австрии, Швеции, Испании и др.

Показательно, что если раньше праворадикалы и популисты были исключением, а их спорадические успехи наталкивались на стену неприятия (казус Йорга Хайдера 1999 года вызвал дипломатические санкции против Австрии), то сегодня они превращаются в норму политической жизни.

Радикалы и популисты, которые не прошли во власть, косвенно влияют на эволюцию политики мейнстримовых партий. Последние, пытаясь хоть как-то спасти собственные рейтинги, нередко начинают модифицировать свою политику и риторику.

Показателен здесь пример Нидерландов, где премьер не рискнул пойти против решения формально консультативного референдума, или же Франции, где на праймериз правых и центристских сил победил представитель консервативной платформы, не говоря уже о роковом решении Дэвида Кэмерона провести референдум по Brexit.

Так что каждый следующий цикл выборов в странах ЕС все острее ставит вопрос, устоит ли система, или количество однажды перейдет все-таки в новое качество и новую реальность.

Постепенное наращивание политического веса популистских и евроскептических сил даже в средних и небольших государствах может иметь значительный кумулятивный эффект.

Однако основное внимание в 2017 году будет приковано к президентским и парламентским выборам во Франции и Германии, которые способны принести перезагрузку в двух ключевых странах.

Ангела Меркель, которую уже успели провозгласить последним хранителем либеральных ценностей и европейского единства, находится под бешеным давлением, поэтому предвыборная борьба будет отбирать значительную долю ее времени и ресурсов. Рост на фоне терактов популярности "Альтернативы для Германии", которая вполне может пробиться в Бундестаг, и возвращение в немецкую политику тяжеловеса Мартина Шульца, бывшего председателя Европейского парламента, не делает ее проще.

И хотя Социал-демократическая партия Германии в опросах значительно отстает от ХДС-ХСС Меркель (22% против 35%), она может либо остаться важным членом коалиции, либо создать "красно-красно-зеленую" коалицию с зелеными и левыми.

На текущем этапе предвыборной кампании во Франции определенно доминируют правые силы. Рейтинг кандидатов в президенты возглавляют праворадикальная популистка Марин Ле Пен ("Национальный фронт") и правый консерватор Франсуа Фийон ("Республиканцы").

Эти два главных кандидата, хотя и существенно отличаются по своей экономической платформе, однако во внешней политике отстаивают родственные идеи восстановления влияния Франции на международной арене, борьбы с исламистами, баланса сил и сотрудничества с Россией. Социалисты, как кажется, смирились с неизбежностью собственного поражения и больше озаботились общим будущим своей партии, ее непосредственным выживанием.

Важно, что через месяц после президентских во Франции состоятся парламентские выборы, которые, возможно, приведут в парламент "Национальный фронт".

Третьи по значению парламентские выборы состоятся 15 марта в Нидерландах.

Поведение премьера Марка Рютте и в 2016 году в большой степени определялось предвыборной логикой и падением популярности собственной партии, что привело к значительным осложнениям на евроинтеграционном пути Украины. Его основной конкурент из "Партии свободы" Герт Вилдерс (чей рейтинг, по разным опросам, составляет 31-33% против 26-28% у Рютте) является одним из наиболее активных евроскептиков на континенте, собирается проводить референдум по вопросу членства в ЕС вроде британского и не будет колебаться, добиваясь окончательного провала Соглашения об ассоциации с Украиной.

Учитывая высокий рейтинг партии Вилдерса, единственной альтернативой его правительству может стать только нестабильная коалиция всех других политических партий.

Следовательно, 2017-й, юбилейный год семидесятой годовщины подписания Римского договора, положившего начало ЕС, станет определяющим в том, дойдет ли процесс переформатирования европейского политического ландшафта до точки невозврата, зафиксировав новое качество ЕС, удаленное от идеалов "все более тесного союза", и сможет ли Украина адаптировать свою политику европейской интеграции к новым условиям и новым вызовам.

Автор: Надежда Коваль,

эксперт "Украинского института будущего",

эксперт Совета внешней политики "Украинская призма"