Минувшая неделя принесла большие испытания не только евроатлантической солидарности, которую подорвали решение США выйти из Парижского соглашения по климату и жесткая позиция Трампа по военным бюджетам стран-членов НАТО.

Еще более драматические события всколыхнули арабский мир, который только недавно начал консолидировать силы, чтобы выступить единым фронтом против угрозы "иранской экспансии" и порожденной ею волны экстремизма.

Одно из важнейших государств Персидского залива – эмират Катар – снова попал в большую дипломатическую передрягу. Монархические Саудовская Аравия, ОАЭ, Бахрейн, а также зависимые от них правительства Египта, Ливии и Йемена начали дипломатическую блокаду Катара и демонстративно разорвали с ним межгосударственные отношения. К ним присоединились островные республики Мальдивы и Маврикий – мировые курорты класса люкс.

Арабские монархи долгое время были близкими союзниками Катара, активно и плодотворно сотрудничали с ним в рамках ближневосточного интеграционного союза – Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива. Но в последние месяцы Катар стал объектом беспрецедентного давления со стороны союзников, которые все больше стали напоминать заклятых врагов.

Каждый следующий шаг свидетельствует, что конфликт будет только нарастать.

Хакеры и фейки как орудие войны

Конфликт вокруг Катара назревал несколько лет подряд.

Отношение к официальной Дохе других монархических правительств региона стало подозрительным еще с начала "арабской весны" в 2011 году. Тогда катарцы, финансируя политические группы и экстремистские организации в других арабских государствах, смогли стать весомым игроком на Ближнем Востоке и в Северной Африке.

Создавалось впечатление, что никакого существенного вопроса в регионе без них уже не решить.

Это раздражало и нервировало другого претендента на гегемонию – Саудовскую Аравию, которую с конца Второй мировой войны считали исключительным местным авторитетом. Катар нарушил монополию саудитов, и создавалось впечатление, что экс-президент США Барак Обама больше прислушивался к катарскому эмиру, чем к позиции хранителя двух святынь ислама, короля Саудовского королевства.

Смена власти в Белом доме восстановила баланс сил в пользу саудитов. Об этом красноречиво свидетельствует тот факт, что президент Трамп совершил свой первый зарубежный визит именно в эту страну.

Сразу после завершения визита Трампа у Катара, как по мановению волшебной палочки, начались проблемы.

Первой проблемой стала хакерская атака на сайт Национального агентства Катара (QNA). Хакеры разместили фейковое заявление эмира страны Тамима аль-Тани о намерении отозвать посла из Саудовской Аравии, ОАЭ, Бахрейна, Кувейта и Египта из-за "напряжения в отношениях Дохи с администрацией Трампа". В еще одном фальсифицированном медиа-материале эмир будто бы одобрительно отозвался об Иране и Израиле, а ХАМАС назвал законным представителем палестинского народа.

Хотя Катар опроверг все эти материалы и извинился, правительства арабских стран использовали фейки, чтобы раскрутить информационную войну против катарцев и демонизировать их. Более того, правительства Саудовской Аравии, ОАЭ, Бахрейна и Египта заблокировали доступ к сайту катарского канала Al-Jazeera и исключили его из своего информационного пространства.

Скриншот сайта presstv.ir

Так началась блокада катарского информационного продукта в арабском мире.

А после "хакерской войны" началась война дипломатическая, переросшая в массированный отзыв послов. Формальным поводом для ее старта стала информация о том, что катарцы заплатили $1 млрд "Аль-Каиде" и спецслужбам Ирана за выкуп членов семьи катарского эмира, похищенных в Ираке, а это считают скрытой формой финансирования террористов.

Разнообразие конфликта

Но все это похоже на поводы, а не на причины событий, ведь у каждого из арабских государств есть давние причины не любить или даже ненавидеть Катар.

Как было упомянуто выше, Саудовская Аравия не переносит гегемонистических стремлений Дохи, которая мечтает перестроить арабский мир под себя. Как ни парадоксально, но катарцы и саудиты –только два государства в мире, где признано ваххабитское учение. Но Катар исповедует более либеральный по сравнению с Саудовской Аравией вариант этого учения.

Эмираты негативно относятся к катарцам из-за того, что последние активно вмешиваются в политическую жизнь в этой стране. В 2012 году эмиратский центр движения "Братья-мусульмане" планировал захват власти в Дубае; попытка переворота тогда потерпела поражение.

Позже полиция Дубая объявила, что за этим инцидентом стоял Катар.

ОАЭ инвестировали $3 млн в информационную кампанию против Катара в американских СМИ, чтобы доказать правительству США, что катарцы – это экстремисты.

Королевство Бахрейн конфликтует с Катаром из-за спорных шельфовых территорий, богатых залежами природного газа; кроме того, Манама очень обеспокоена связями Дохи с иранцами. До 70% граждан Бахрейна – шииты, стремящиеся к воссоединению с Ираном, однако власть в стране находится в руках суннитского меньшинства, которое ориентируется на Саудовскую Аравию.

Больше всего не нравится деятельность Катара египетскому правительству во главе с президентом Абдель Фаттаха ас-Сиси. Последний получил власть путем военного переворота в 2013 году и полностью устранил с политической арены президента Мохаммада Мурси, который относится все к тем же "Братьям-мусульманам". В Дохе это восприняли очень болезненно: эмир Катара не признал итоги выборов 2014 года и президента ас-Сиси. Фактически он продолжает поддерживать египетских "Братьев-мусульман", которых правительство Египта относит к террористам.

Кстати, для Египта разрыв с Катаром очень болезненный: несмотря на вражду между странами, египетские гастарбайтеры составляют 11% населения Катара и пересылают значительные объемы денежных переводов на родину. По сути, для Каира санкции против Катара станут ударом по самому себе.

Что касается правительств Ливии и Йемена, то они отзывают послов из Дохи по указаниям из Каира и Эр-Рияда соответственно. Эти государства до сих пор не оправились от последствий "арабской весны" и не имеют стабильных правительств.

В Ливии решение о разрыве отношений одобрило временное правительство в Тобруке, контролируемом проегипетским ставленником Халифой Хафтаром. Официально признанное правительство национального единства во главе с Фаизом Сараджем в Триполи такого решения не принимало, но оно также не на стороне Дохи: Сарадж жестко конкурирует за власть с правительством национального спасения, которое поддерживается Катаром.

Что касается Йемена, то правительство президента аль-Хади также имеет ограниченную легитимность и держится на базе поддержки мусульманской коалиции во главе с саудитами. Иран, поддерживающий шиитских повстанцев – главный враг шаткого режима аль-Хади, а следовательно, поддержка борьбы с его союзниками довольно естественна.

Снова к Трампу

Маврикий и Мальдивы немного выпадают из картины оппонентов Катара, но это – только на первый взгляд. Во-первых, оба государства являются курортами класса люкс и стремятся и дальше привлекать платежеспособных туристов из нефтяных монархий.

Во-вторых, Мальдивы является исламским государством, где доминирует суннизм. Правительство Мальдив получает прибыль за счет туризма, поэтому его очень беспокоит возможное усиление экстремистов в стране, что может убить туристическую отрасль.

Кроме того, в прошлом году Катар начал игру с провоцированием "антикоррупционной революции" на Мальдивах. Канал Al-Jazeera снял фильм о том, что президент республики Абдулла Иамин Абдул Гаюм – ярый коррупционер, постоянно получающий чемоданы с кэшем, которые даже трудно поднять, а чиновники Гаюма планировали отмыть более $ 1,5 млрд, тогда как рядовые мальдивцы бедствуют.

Маврикий солидарен с Мальдивами, потому что чрезвычайно чувствителен к уменьшению туристических потоков и потере привлекательности со стороны иностранных инвесторов, которые щедро обогащают этот "африканский Сингапур".

Но главное, что объединяет всех текущих врагов Катара – принадлежность лидеров этих государств к консервативным силам современного мира.

Это импонирует Дональду Трампу, потому что он сам является сторонником "консервативного ренессанса".

В свою очередь катарцы, которых считают архитекторами "арабской весны" – это, можно сказать, революционные активисты. Ведь они отстранили от власти четыре, казалось бы, вечных авторитарных режима – в Тунисе, Египте, Ливии и Йемене.

Такой подход импонировал президенту-новатору Бараку Обаме. Но теперь в Вашингтоне дуют другие ветра, и катарцы остались в арабском мире в одиночестве. Это толкает их искать какую-то поддержку, и поэтому они не брезгуют даже услугами Ирана – врага суннитского мира.

Во время визита Трампа в Саудовскую Аравию, фото Al Jazeera

Влияние на Украину

Но кризис в Персидском заливе способен задеть не только регион. Не стоит забывать о значимости событий вокруг Катара для Европы и, что важно для нас – об их важности для Украины.

Основная сюжетная линия в этом контексте связана с газовой тематикой, особенно чувствительной для украинцев.

Две газовые войны между Украиной и Россией заставили государства ЕС искать новые альтернативные источники поставок природного газа. Именно благодаря этому Катар нашел свою нишу на рынке Европы, потеснив россиян. В настоящее время до 4% природного газа, потребляемого ЕС, является катарским. Так небольшая арабская страна стала весомым поставщиком этого ресурса в Европу, вызвав снижение цен на газ.

Это почувствовала также Украины, ныне покупающая газ на европейском рынке.

Но события вокруг Катара могут изменить эту ситуацию.

В качестве следующего шага по обузданию "революционного Катара" консервативный арабский блок рассматривает едва не транспортную блокаду государства.

В воздухе эта блокада уже началась. Вполне вероятно, что следующим шагом станет морская блокада. Проще всего закрыть им проход через Суэцкий канал, и в Персидском заливе навигация может быть затруднена. Следовательно, европейские потребители определенное время могут не иметь доступа к катарскому сжиженному газу. Это автоматически приведет к росту цен, в том числе для Украины.

Конечно, такое развитие событий не является гарантированным, но оно вполне реально. И если ослабление евроатлантической солидарности несет политические и военные риски для Украины, то конфронтация между арабами – экономические.

Как на это отреагируют рядовые украинцы, не искушенные в тонкостях борьбы в Заливе, вопрос риторический, поскольку цифры в коммунальных платежках – более понятный аргумент, чем ожесточенная борьба на, казалось бы, далеком Ближнем Востоке.

Автор: Александр Мишин,

кандидат политических наук,

для "Европейской правды"