Пять дней пребывания в Кракове на международной научной конференции подарили автору не только ряд научных впечатлений или удовольствие от волшебного польского города, но и возможность общения с юристами, политологами, религиоведами,  философами из Восточной Европы (а также из России) на тему украинско-российских отношений и ситуации на Донбассе.

Безусловно, приведенные ниже заметки субъективны. Но мне кажется, что определенные тенденции в них можно уловить.

Украина в европейских СМИ
и европейском восприятии

Украинский вопрос в газетах, которые европеец может взять за завтраком в отеле или купить в киоске, сейчас присутствует разве что косвенно.

В "The Times" главные проблемы дня – возвращение британских военных в Ирак, сексуальный скандал с ливийскими военными, которые тренировались в Англии, события в парламенте или даже подробности личной жизни Бенедикта Камбербэтча – актера, сыгравшего главную роль в сериале "Шерлок".

Украина же упоминается в середине газеты, где некий блогер пишет о стене на украинско-российской границе. Мол, современная Европа началась с падения берлинской стены, но сейчас, наоборот, пришло время строить стену.

В "Independent" вся Украина – это двенадцать строк в верхнем правом углу 37-й страницы о том, что сепаратисты обвинили Киев в обстрелах. Но основные темы – опять Ирак, перипетии внутренней жизни консервативной партии, иммиграция и т.д.

"Газета выборча" ожидаемо уделяет больше внимания украинской тематике: события на Донбассе на 11-й странице, дальше – большой материал о проблемах в приграничных регионах Украины и Польши, а в конце – о футбольном клубе "Шахтер", переехавшем во Львов.

На польском ТВ в фокусе – обсуждение уж слишком специфической, как для европейцев, исторической оценки пакта Молотова-Риббентропа, которую дал Владимир Путин.

* * * * *

Впрочем, какого-то особого восторга по поводу событий в Украине среди восточноевропейских интеллектуалов, не имеющих непосредственного отношения к этой теме, заметить не удалось.

Да, есть определенный интерес к Майдану и к тому, что произошло после него.

На полках книжных магазинов Кракова лежит журнал "New Eastern Europe", очередной номер которого вышел под названием "Украина: год после Евромайдана".

Но за пределами круга специалистов информации мало даже среди мыслящей части общества. Не заметны даже попытки такую информацию получить.

Вопрос об украинских реалиях скорее можно услышать от представителей балтийских государств, для которых эта тема отнюдь не чисто теоретическая.

* * * * *

Стоит добавить, что подобное положение вещей является скорее следствием общей неосведомленности европейцев относительно современной украинской политики или общественных вопросов, а не принципиального равнодушия.

В Кракове есть очень известный книжный магазин "Массолит", где продаются академические и художественные книги, изданные на английском языке (преимущественно английских и американских издательств).

На трех полках, посвященных русистике, можно найти западные издания о России, переводы российских историков, публицистов, журналистов (особенно популярна фигура Сталина), в конце концов, переводы русской литературы.

На полке же об Украине насчитывается аж четыре издания, в том числе путеводитель и что-то вроде атласа.

И это, напомню, в Кракове.

Этот пример очень ярко показывает разницу в уровне информированности о России и Украине и, соответственно, их субъектности в головах европейцев.

То же касается польскоязычных книг. На витрине центрального академического книжного магазина Кракова лежит новинка – книга о сомнительном окружении президента Путина. Из украинских удалось увидеть разве что переводы Андрея Куркова.

Изменить эту ситуацию – задача государства и, даже больше, гражданского общества через доступные последнем неформальные каналы общения и взаимодействия.

Украина глазами русской интеллигенции

Мое общение с россиянами, конечно, не накладывается на общий срез российского общества с заоблачной поддержкой действий руководства РФ. Настроения людей интеллектуального труда всегда более критические.

Встречается и "крымнаш", но в очень сдержанном варианте.

В таком случае в основном идет речь о том, что виноваты обе стороны, что Майдан был зря, нужно было дождаться выборов 2015 года, референдум в Крыму и выборы на Донбассе показали волю народа, и вообще санкции нам неинтересны, потому что в Башкирии начали делать вкусную моцареллу.

Правда, башкирская моцарелла не мешает им с грустью констатировать рост кредитных ставок в России.

Иногда перечисление стандартных тезисов может приобретать забавный характер.

Например, автору пришлось услышать от русскоязычного журналиста вопрос: "Почему украинцы так склонны к революциям? Вот оранжевая революция, синяя революция". На просьбу уточнить, что имеется в виду под "синей революцией", прозвучало: "Ну, это когда Янукович стал премьером в 2006 году".

* * * * *

Интересно отношение людей, которые чувствуют, что что-то в России идет неправильно. Очень редко это отношение выражается в открытой критической оценке, хотя бывает и такое.

Чаще же максимальная степень поддержки – это просто молчание в публичном пространстве.

И здесь срабатывают два мотива.

Или отсутствие проявлений критических настроений оправдывается тем, что изменить ничего невозможно. Власть существует параллельно с обществом, никоим образом от него не зависит, "мы не трогаем их, чтобы они не трогали нас".

Такое видение служит еще и индикатором политической культуры.

Ощущение полной неподконтрольности власти и согласие с этим является той почвой, на которой народный суверенитет или демократия не могут расцвести как таковые.

Или же звучат обоснования более высокого сорта: мы не критикуем власть, поскольку это вредит стране, а поражения России мы желать не можем.

Эта идея объединения российской власти и государства имеет очень древние корни в сознании российской интеллигенции. Поэтому Александр Пушкин, кажется, не любил российского императора Николая I, но написал "Клеветникам России".

Поэтому российские провластные политологи считают уместным довод "Метили в Януковича, а попали в государство" в пользу того, что события Евромайдана стали поражением Украины.

В этом принципиальная разница между западным интеллектуалом и постсоветским интеллигентом: первый считает критику общественных институтов уместной и полезной, потому что она помогает обществу развиваться, а второй, следуя все еще актуальной для него логике полицейского государства, видит в критике угрозу разрушения общественного строя, что недопустимо, ведь любой порядок лучше хаоса.

* * * * *

И, наконец, ощутимым и общим является российское (собственно, и европейское тоже) восприятие событий на востоке Украины как преимущественно виртуальных.

Да, где-то стреляют, гибнут мирные люди, возможно даже с участием российских военных, но это все так далеко, что не переходит на уровень личного.

И поэтому российские ученые не могут понять, когда в рассуждения украинцев об этих событиях чувствуются эмоциональные ноты, а не сугубо отстраненная холодная рациональность. Потому что для нас это – война, которая стучится в дверь, а для них – скорее телевизионная картинка.

Что на выходе?

В итоге не создается впечатления, что ситуация в Крыму или на Донбассе уж очень сильно отразились на отношении европейцев к Украине или России.

Российская угроза кажется реальной и существенной (особенно в Восточной Европе), но не настолько, чтобы пробудить западные общества, обремененные собственными проблемами (иногда и геополитического характера, как в Соединенном королевстве).

Сказывается и неосведомленность Европы по украинским вопросам.

Последняя формирует задачи для украинского государства и гражданского общества в информационной сфере.

Но прежде всего это означает, что украинцам стоит надеяться на себя и не ждать невозможного.

Автор:

Дмитрий Вовк,
юрист, кандидат юридических наук,
Харьков