Петер Лойпрехт, работавший в системе Совета Европы, является в некотором роде легендарным представителем этой организации. Прежде всего, из-за обстоятельств своей отставки, в которую он ушел с должности заместителя генерального секретаря.

В 1997 году он уволился из организации из-за несогласия со вступлением в СЕ недемократических стран, прежде всего России.

Лойпрехт считал, что организация таким образом поступилась собственными ценностями.

Почти за четыре десятилетия его работы в структуре СЕ чиновника запомнили и благодаря другим его действиям – в частности, именно по результатам его отчета в 1967 году Совет Европы приостановил членство Греции в ответ на захват власти режимом "черных полковников".

"Европейская правда" пообщалась с Лойпрехтом еще осенью, в Страсбурге – сейчас экс-чиновник живет в Канаде, но его до сих пор приглашают на консультации и встречи Совета Европы. А после недавнего визита генерального секретаря СЕ Турбьерна Ягланда в Москву, где он попытался оживить сотрудничество СЕ с Россией, выводы и наблюдения нашего собеседника стали еще актуальнее.

– Есть мнение, что Совет Европы сейчас переживает сложнейший период в своей истории. Действительно ли это так?

– Я не пессимист, но должен признать: Европа выглядит не очень хорошо. Это и конфликты, и очень опасный рост национализма, нетерпимости, этноцентрических идеологий.

Причем в то время, когда западноевропейские политики предпочитают замечать ксенофобию в Восточной и Центральной Европе, на Западе – та же проблема. Не только Франция или Британия, но и страны с давними традициями уважения к равенству – как, например, Нидерланды и страны Скандинавии – столкнулись с точно такой же проблемой

И это действительно беспокоит.

То, как Евросоюз отреагировал на миграционный кризис, можно назвать моральным банкротством Европы.

Полное отсутствие солидарности со странами на переднем крае – Грецией, Италией, в определенной степени Испанией.

Или этот бессмысленный референдум в Венгрии... Бессмысленный, потому что, по сути, речь шла лишь о венгерской квоте, менее 1300 мигрантов. Ер даже не это главное. Пропаганда, которая была перед референдумом, шокирует и действительно беспокоит. Расизм, нетерпимость на государственном уровне.

Из этого и не только из этого я делаю вывод: Европе действительно нехорошо.

– В Совете Европы проблемы дополняет раскол в ценностях между старыми и новыми членами. Что стоит делать? Стоит ли удерживать в СЕ Россию, Турцию или Азербайджан, несмотря на все проблемы в этих странах?

– Я вообще не очень люблю это разделение на восточно- и западноевропейских членов СЕ. И я считаю, что у Совета Европы был реальный шанс преодолеть это разделение, но он был утрачен. Сейчас в СЕ – слишком много интересов, конфликтующих между собой. И я не уверен, будет ли организация способна преодолеть эти внутренние конфликты. Хотя очень хотел бы, чтобы Совет справился.

Что же касается вашего вопроса, то общего вывода я не дам. Не скажу много нового – нужно неукоснительно выполнять решения ЕСПЧ.

В прошлом уровень выполнения решений Страсбурга был очень высоким, сейчас некоторые страны просто не соответствуют требованиям членства в Совете Европы.

– Россия законодательно позволила себе не исполнять решения ЕСПЧ.

– Именно это беспокоит. И я подчеркну, что Россия – лишь "одна из", а не единственная страна в списке тех, которые говорят, что решения ЕСПЧ – политические. Но это нонсенс.

Да, некоторые решения Европейского суда по правам человека могут не нравиться отдельным правительствам, но это не означает, что решения от этого становятся политическими.

– У Совета Европы был опыт приостановления членства страны-нарушителя. Реально ли принять подобное решение о приостановлении полномочий России или Азербайджана?

– Был один такой случай (приостановление участия Греции в СЕ), к которому я был напрямую причастен. И я считаю, что решение по Греции было абсолютно оправданным. Там был военный переворот, демократическое правление было отменено, многие люди попали за решетку, страдали от пыток.

Терпеть такое правительство в стране-члене Совета Европы было недопустимо. Но принять это решение нам удалось благодаря лишь одному факту:

в то время политические лидеры еще помнили об ужасах Второй мировой войны, о фашизме и нацизме, и они были настроены не допустить повторения этого.

Совет Европы тогда рассматривали как бастион против диктатуры.

Но прошло не так много времени (13 лет. – ЕП), и мы столкнулись с турецким военным переворотом под предводительством генерала Эврена в 1980 году. Уже тогда Совет Европы не нашел в себе силы жестко отреагировать.

Петер Лойпрехт в период работы заместителем генсека. Фото предоставлено пресс-службой СЕ

Конечно, я не возьмусь утверждать, что членство Турции в СЕ тогда точно надо было остановить, международная политика – это сложная вещь.

Вообще расширение Совета Европы на Восток было неочевидным шагом. Да, оно принесло немало позитива в эти страны, но в некотором роде Совету Европы при этом пришлось отказаться от своих базовых принципов, и в результате – имеем сегодняшнюю ситуацию.

– То есть вы не поддерживаете "большое расширение" Совета Европы на Восток?

– Вы знаете, я покинул Совет Европы в 1997 году из-за своих замечаний, в частности, по поводу вступления Хорватии и России в СЕ. Хорватией тогда руководил президент Туджман, который, мягко говоря, не был большим демократом и не был заинтересован в защите прав человека. А Россия... посмотрите на историю вступления РФ в Совет Европы.

В середине 1990-х был проведен юридический анализ, и эксперты пришли к выводу, что Россия еще не является демократией, а ситуация с правами человека не достигла приемлемого уровня. Но было принято политическое решение (о ее членстве в СЕ).

Совет Европы вообще не был достаточно последовательным в отношении России.

Да, однажды, из-за войны в Чечне, процесс вступления России даже был заморожен. Но уже через год он возобновился, хотя война в Чечне продолжалась.

Мощным "двигателем", который проталкивал Россию в Совет Европы, был канцлер Гельмут Коль. По моему мнению, здесь сыграла роль идея "мужской дружбы". Коль считал, что Ельцин – его друг, его союзник, и пытался ему помочь. Но поскольку Коль настаивал на необходимости членства, Франция, Великобритания и другие уступили.

Россия тогда взяла на себя длинный перечень обязательств, которые она должна выполнить как член СЕ. Но я и сейчас помню пресс-конференцию премьер-министра Примакова в день церемонии присоединения России к Совету Европы. Тогда один из журналистов спросил его об этих обязательствах.

И знаете, что ответил Примаков?

Он сказал: "На самом деле это не обязательства России. Это – задачи, которые мы ставим". Мол, "посмотрим".

И еще один эпизод, который меня поразил. Примаков впоследствии написал книгу о том, как он был премьером. Так вот, мы здесь в Страсбурге были убеждены, что вступление в Совет Европы действительно было важным для России, но Примаков в своей книге не упомянул об этом ни единым словом! Можете проверить!

Порой я общаюсь с друзьями, которые до сих пор работают в Совете Европы, и ставлю и им, и себе вопрос – есть ли какие-то положительные последствия того, что Россия стала членом Совета Европы? Так вот, если честно, то я не уверен, что такие положительные последствия есть.

Хотя у Хорватии (несмотря на мой скептицизм тогда, в 1996 году) дела обстоят принципиально иначе, и после смены президента Туджмана здесь действительно можно говорить о позитивной истории.

– Как лучше поступить сейчас? Стоит ли СЕ и дальше удерживать в составе такие страны, как РФ и Азербайджан, или лучше дистанцироваться от них?

– Не уверен, что могу ответить на этот вопрос, потому что он действительно очень сложный. Но хочу отметить следующее.

Было относительно легко приостановить членство Греции в Совете Европы в 1967 году.

Было значительно сложнее и, в конце концов, не удалось приостановить членство Турции в 1980 году.

А сейчас приостановление членства России вообще не выглядит реалистичным.

В правительствах стран-членов Совета Европы превалирует другой тренд.

Просто в европейском руководстве крайне не хватает людей со стратегическим видением. Знаете, в свое время Буш пошутил, что "людей с видением нужно передать медикам", но я с таким подходом не согласен.

К сожалению, Европе из-за отсутствия такого видения непросто планировать свои перспективы.

Интервью взял Сергей Сидоренко, 

редактор "Европейской правды"