На первый взгляд, референдум по выходу Соединенного Королевства из ЕС может вызвать восхищение британской демократией. Ведь именно народ получил право принять такое важное решение.

И первые последствия формально необязывающего референдума весомые – его инициатор и лидер сторонников членства страны в ЕС, премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон подал в отставку и заявил, что решение, принятое на референдуме, необходимо выполнить.

Но на самом деле эти события могут свидетельствовать об уязвимости демократии и ее зависимости от правильных решений лидеров.

Это особенно важно понять в свете возможных референдумов о будущем ЕС в других странах.

Прежде всего, как пишет Кеннет Рогофф, известный экономист и исследователь государственной политики, принятие столь важного решения требовало значительно большей уверенности в его правильности.

Он спрашивает:

достаточно ли один раз получить 52% голосов для того, чтобы сделать шаг, который изменит судьбу всей нации?

Ведь в большинстве стран "даже на пути к разводу создается больше препятствий". Не говоря уже об изменениях конституции, которые во многих странах являются результатом длительного обсуждения и серии голосований.

Вместе с тем в Британии только 37,5% населения с правом голоса поддержало решение, которое может стать судьбоносным для всей страны.

И есть основания считать, что определенная часть участников голосования не слишком хорошо понимала, за что голосует.

Хотя более глубоких исследований результатов референдума придется подождать, уже появляются свидетельства того, что многие британцы, проголосовавшие за выход из ЕС, обеспокоены результатом референдума. Согласно телефонному опросу газеты Mail on Sunday, 7% тех, кто проголосовал за выход Британии из ЕС, уже говорят о том, что изменили бы свой голос в пользу членства в ЕС.

А статистика поисковика Google показывает, что британцы начали массово интересоваться тем, "что такое ЕС" и "что произойдет после выхода из ЕС" – правда, уже после завершения референдума. Этому есть свое объяснение.

Итак, почему же проведение референдума было слишком рискованным для Великобритании?

Опыт

У каждой демократии есть свои особенности. Великобритания – это четко выраженная представительская демократия.

На выборах население избирает своих представителей на основе заявленных программ и оценивает их работу на следующих выборах.

Референдумы – чрезвычайно редкое явление для Британии. За всю историю страны состоялось лишь три всеобщих референдума (два предыдущих – в 1975 и 2011 гг.). Следовательно, этот инструмент – новый и необычный для страны.

Голосование за другое

Опасностью заключается в том, что в странах со слабыми традициями прямой демократии избиратели не столько отвечают на поставленный на референдуме вопрос, сколько выражают свое отношение к ситуации в стране и ее лидерам.

Исследования показывают, что на референдумах о более глубокой интеграции с ЕС в таких странах, как Франция и Дания, в пользу поставленного вопроса голосовали в основном те, кто поддерживал правящие политические силы.

То есть референдум по конкретному вопросу в определенной степени превращался в голосование за доверие или недоверие власти. Отчасти и потому, что именно власть служила переводчиком договоренностей, очень часто технического характера, которых она достигала в рамках ЕС.

В самой Британии против выхода из ЕС выступало большинство политических элит, тогда как сторонники Brexit старались как можно больше дистанцироваться от остального политикума и экспертов.

Отсюда и фраза одного из лидеров кампании за выход из ЕС, между прочим, выпускника Оксфорда и министра юстиции Майкла Гоува: "Мы уже сыты по горло экспертами!".

Таким образом, для многих британцев референдум стал возможностью выразить разгневанность на "далеких от народа" элит.

Проблема информирования избирателя

Другой проблемой является осведомленность и компетентность избирателей.

Сторонники прямой демократии указывают, что референдумы могут улучшать качество политики. Так, исследования свидетельствуют, что в Швейцарии регулярные референдумы улучшают информированность граждан и дисциплинируют политиков.

Однако "референдумы следует сопровождать мероприятиями, которые повышают политические знания граждан и способствуют рациональной дискуссии". Важны сбалансированность и справедливость кампаний.

Но чтобы достичь этого, обычно нужны время и опыт – которых у британцев только перед третьим референдумом в их истории не было.

Очевидно, что референдум по выходу страны из ЕС не был лучшей возможностью получить такой опыт. Кампания отличалась "многочисленными ложными заявлениями с резкими признаками ксенофобии и расизма".

Некоторые СМИ постоянно тиражировали ложные сообщения, например, об угрозе нашествия мигрантов из Турции, что стало важным фактором влияния на общественное мнение. Вполне возможно, что этого можно было бы избежать, если бы референдум был устоявшимся институтом в Великобритании.

Качество дискуссии могло быть выше, если бы референдуму предшествовали парламентская дискуссия и/или принятие решения по Brexit в парламенте. Ведь референдум должен не заменять привычные демократические инструменты, а дополнять их.

В Британии отсутствие парламентских дискуссий и политического решения создало вакуум, в котором развернулась популистская кампания.

Кризис элит: ненужный референдум и неубедительное лидерство

Само решение провести референдум называют ужасной политической ошибкой Дэвида Кэмерона.

В странах, где референдумы являются редкостью и не определены четкие законодательные основания для их проведения, они часто становятся следствием желания политиков избежать ответственности за сложные решения или инструментом политической борьбы.

Таким инструментом и стал референдум 2016 года. Ведь инициатива его проведения не пришла снизу, от "обычных" британцев.

Референдум стал попыткой Кэмерона погасить конфликт внутри своей Консервативной партии и сохранить власть.

Дело в том, что британская партийная система была институциолизована задолго до появления вопроса ЕС в политической повестке дня. Поэтому в обеих крупнейших партиях есть как оппоненты, так и сторонники членства страны в Евросоюзе.

Особенно сильным разделение в последнее время было среди консерваторов – и оно усугублялось на фоне роста популярности евроскептической партии UKIP.

Внутрипартийные споры существуют уже давно и создавали немало проблем предыдущим лидерам консерваторов, в том числе Маргарет Тэтчер и Джону Мэйджору.

Но только Кэмерон решил использовать референдум для того, чтобы консолидировать свою партию, а в частности, свое лидерство в ней. Если бы британцы проголосовали за членство в ЕС, а на это надеялся Кэмерон, пыл евроскептиков в его партии заметно угас бы, а его позиции усилились.

С другой стороны, он решил назначить референдум в ситуации, когда абсолютное большинство британских депутатов поддерживало членство в ЕС, а почти все специалисты предупреждали о негативных последствиях выхода.

Таким образом, Кэмерона упрекают в том, что он поставил на чашу весов будущее страны ради интересов своей партии и своего лидерства.

Именно поэтому это решение премьера некоторые влиятельные политики, например, министр финансов Джордж Осборн, и журналисты охарактеризовали как "авантюру" и "невероятно безответственный шаг".

Кроме того, маневрируя в течение длительного времени между частями своей партии, он долго вел политику, которая выбила его из седла в решающий момент – Кэмерон утратил способность убедительно агитировать за членство в Евросоюзе.

Ведь в то время, как кампанию в пользу Brexit с полной силой возглавили популист Борис Джонсон и евроскептики из UKIP, лидером сторонников ЕС стал Кэмерон – политик, годами критиковавший ЕС и называвший себя евроскептиком.

С одной стороны, данное им еще в 2007 году первое обещание провести референдум по вопросам дальнейшей интеграции Великобритании в Евросоюз и критическая по отношению к ЕС риторика помогали Кэмерону привлечь поддержку евроскептиков как внутри, так и за пределами партии. Таким образом, он получал тактические победы, при этом откладывая выполнение обещания.

Но, с другой стороны, настал момент, когда Кэмерон был вынужден либо выполнить обещание, либо отказаться от него – и рискнуть своим лидерством и целостностью партии.

Он выбрал первый вариант, надеясь на уверенную победу, и желая повторить успех референдума 1975 года, на котором британцы поддержали членство в ЕС.

Но "умеренный евроскептицизм Кэмерона означал, что у него не было убедительного ответа на жесткую кампанию сторонников Brexit",

особенно после того, как значительную остроту приобрели вопросы иммиграции и политики экономии государственных средств.

Именно его правительство в значительной степени отвечает за эти две причины недовольства британцев.

Правительство консерваторов годами использовало жесткую риторику о необходимости сокращения миграции и ставило нереалистичные цели по снижению числа иммигрантов. Однако, как отмечает профессор экономики Оксфордского университета Саймон Рен-Льюис, правительство практически не делало для этого реальных шагов, осознавая важность миграции для экономики.

В то же время британцы переживали последствия политики жесткой экономии государственных средств, которая привела к потере около 1 млн рабочих мест в государственном секторе и проблемам с финансируемой государством системой медицинской помощи NHS.

В поисках ответственных за это часть британцев, страдавших от последствий кризиса, обратила внимание на мигрантов. Распространенным стало представление об иммигрантах как о "туристах за услугами государства".

Это привело к тому, что в то время, как большинство британцев не считали иммигрантов вредными для себя лично (лишь 19% в марте 2016 года), иммигранты воспринимались как плохие для страны в целом, в частности для медицинской системы (55%).

В то время как хорошо известно, что чистый вклад иммигрантов, особенно из ЕС, в экономику Британии является положительным, Кэмерон не сделал ничего, чтобы остановить нагнетание антииммигрантских настроений.

Как отмечает Рен-Льюис, на тот момент это было Кэмерону удобно, ведь иначе ему пришлось бы взять на себя ответственность за сокращение государственного финансирования социальной сферы.

В условиях неубедительного лидерства Кэмерона мобилизовать сторонников ЕС могла бы крупнейшая оппозиционная и преимущественно проевропейская Партия лейбористов.

Однако ее лидер Джереми Корбин искренне признался, что сила его желания сохранить страну в ЕС по 10-балльной шкале не превышает семи с половиной баллов. Его активность по этой же шкале была ниже, что вызвало вопрос о недоверии лидеру партии.

Таким образом, у кампании сторонников членства Великобритании в ЕС не было убедительных лидеров с четкой позицией на высшем уровне.

Двумя словами

Судьбоносное решение о выходе Соединенного Королевства из ЕС стало следствием рискованного шага британского лидера на фоне внутрипартийного кризиса с использованием нетипичного для британской демократии инструмента без дополнительных предохранителей.

Brexit не стал иллюстрацией демократии, а вместо этого показал ее уязвимость и зависимость от качества действий лидеров.

Автор: Ростислав Аверчук,

выпускник бакалаврской программы "Философия, политика и экономика"
(Оксфордский университет)

Статья подготовлена Vox Ukraine специально для "Европейской правды"