Глава Министерства образования и науки Карлис Шадурскис – пожалуй, самый известный министр в нынешнем правительстве Латвии. И одновременно – самый непопулярный для русскоязычного меньшинства, придумавшего для него прозвище "Черный Карлис". 

Причина такой нелюбви – реформа образования, в результате которой часы преподавания на русском языке будут радикально сокращены, а в старшей школе обучение будет проводится только на государственном языке. Эту реформу Шадурскис начал проводить еще с 2002 года, впервые возглавив Минобразования. Тогда такой переход вызвал массовые протесты, и спустя два года министр был вынужден уйти в отставку, однако спустя 12 лет он вернулся в Минобразования и завершил реформу.

Особенно важно то, что латвийская реформа во многом идентична украинской, однако в ряде позиций куда более радикальна. Например, в Латвии преподавание на негосударственном языке запрещено и в частных школах (Украине Венецианская комиссия рекомендовала этого не делать). 

Тем интереснее было поговорить о латвийской реформе, тем более что ее успех должен стать аргументом в пользу украинских изменений. В том числе – в Совете Европы, где против нее активно выступает Венгрия.

"Кто-то в России очень не хочет, чтобы общество в Латвии было интегрировано"

– Образовательная реформа, убравшая возможность сдавать экзамены на языках меньшинств – по сути, на русском, – вызвала протесты в Латвии. Почему этот вопрос по-прежнему вызывает волнения в обществе?

– 14 лет назад, когда мы только вводили билингвальное образование в средней школе, это действительно вызвало серьезные протесты. Тогда мы сделали фактически первый шаг для замены старой советской системы на единую национальную систему образования, и тогда протесты действительно были массовыми.

У нас не хватало преподавателей, родители часто не были морально готовы к таким изменениям, у учащихся тоже были серьезные проблемы.

Но время показало – это был единственный правильный путь. Тогда мы провели реформу до уровня, к которому были готовы и школы, и ученики, и их родители.

А сейчас протесты абсолютно не массовые, и на них нет ни студентов, ни школьников.

На них есть политические лидеры одной конкретной партии – Русского союза Латвии.

Это чисто политические акции, и они **вдохновлены извне. Кто-то в России очень не хочет, чтобы общество в Латвии было интегрировано. Ведь если наши дети (и русские, и латыши) будут учиться вместе, то, повзрослев, они будут способны жить в нормальном сплоченном обществе.

Проще говоря – тогда они будут отмечать одни и те же праздники, будут лояльны к нашему государству, будут патриотами.

Единое образование – это единственный путь к этому, иначе просто невозможно.

Политикам, работающим на Кремль, абсолютно понятно, что тогда здесь просто не будет почвы для дезинформации и пропаганды – всего того, что сейчас называется "русским миром". И поэтому для Кремля очень важно сохранить статус кво.

И, конечно, у нас есть некоторые директора школ, преподаватели, особенно предпенсионного возраста, которым очень трудно что-то менять.

– Как решить эту проблему? Будут увольнения учителей?

– Эти люди должны принять для себя решение: либо работать по закону, либо уйти в отставку.

Повторюсь, нас радует, что протесты уже абсолютно уже не массовые и на них нет молодежи. Конечно, там участвуют родители, которые подпитаны пропагандой, участвуют политики, для которых это – просто возможность собрать политические дивиденды.

"Это чисто политическое решение. Но мы и сами этого не скрываем"

– Вас не беспокоит, что эта реформа станет предлогом критиковать Латвию за нарушение прав меньшинств?

– Честно – не беспокоит.

Латвию будут критиковать все равно, есть основания для этого или нет.

Задача цивилизованной страны – дать представителям меньшинства возможность развивать свой национальный язык, свою культуру. Это наша система образования предусматривает. Мы умеренно и пропорционально добавляем долю государственного языка в образовательную систему на всех ступеньках, начиная с детского сада до **вуза.

Что касается детского сада, то наша цель – чтобы любой ребенок, который оканчивает дошкольное заведение, был способен учиться и на латышском языке. Но если родители желают, чтобы он учился по программе национальных меньшинств, то у него будет такая возможность. С первого по шестой класс у нас пропорция госязыка и языка нацменьшинства – 50 на 50, с 7 по 9 классы – уже 80% на госязыке.

Митинг против образовательной реформы

– А в детском саду?

– В дошкольном образовании мы проценты не считаем. Мы ставим цель – подготовить ребенка для обучения в латвийской школе.

И, конечно, для тех юношей и девушек, которые хотят развивать свою национальную идентичность, в школе будут предусмотрены дополнительные блоки, внесенные в расписание уроков.

Это мы предусматриваем для всех национальных меньшинств.

Немножко другая ситуация для европейских языков. Скажем так: поляки, эстонцы, литовцы – они немного в лучшей ситуации, потому что мы очень одобряем преподавание части предметов на европейских языках.

– А на украинском?

– У нас была очень интересная дискуссия с министром образования Украины и с директором украинской средней школы в Латвии. Они одобряют наш проект.

И мы нашли очень хорошее решение относительно украинского языка – в отношении него нормы аналогичны языкам ЕС.

(Это соглашение пока не вступило в силу - ЕвроПравда). Проблемы могли бы быть в отношении белорусского языка, но у нас есть только начальная белорусская школа.

Еще у нас есть еврейская школа, но до сих пор она была обычной латышско-русской школой с преподаванием иврита. И мы подумали: а зачем там русская часть? Так что теперь это нормальная латышско-еврейская школа.

– По сути, ограничения действуют лишь для русского языка. Нет ли угрозы, что закон оспорят в европейских инстанциях как дискриминационный?

– Депутаты уже оспорили его в нашем конституционном суде. Но перед внедрением этих поправок мы провели очень много консультаций с международными экспертами в области конституционного права.

Выводы следующие: да, это чисто политическое решение (но мы и сами этого не скрываем). В то же время элементов дискриминации в нем нет, поскольку существуют разумные переходные периоды. Гарантируется возможность – при наличии желания учащихся и их родителей – сохранить свою этническую основу: изучать свой родной язык, литературу, все, что связано с традициями, культурой.

Хочу привести очень интересный пример из Франции. После Второй мировой войны в Эльзасе все немецкие школы были закрыты в пятницу, а в понедельник открылись как французские. Без какого-либо переходного периода!

Мы не обрубаем топором по принципу: "Все, ребята, завтра только на латышском".

Есть достаточно длительные переходные периоды, чтобы ни один элемент реформ не был внесен с ущербом для качества образования. Реализация реформы начнется в 2020 году, и у нас есть время на подготовку.

– Речь идет о специальных программах для учителей?

– Да, мы предусматриваем серьезные языковые курсы. Замечу, что и сейчас уровень знания латышского языка всеми учителями должен соответствовать как минимум уровню С1, но реально это правило соблюдается далеко не всеми.

– Почему его не соблюдали?

– Потому что в средней школе до сих пор допускалось билингвальное обучение – так можно было вести до 40% уроков.

– Билингвальную систему критиковали за то, что ею легко манипулировать. Приходит проверка и оказывается, что именно сегодня – день обучения на русском.

– Да-да, это называется: "почему вы не пришли вчера".

Как результат – некоторые учителя так и не нашли в себе психологическую силу начать преподавать на латышском языке. Особенно – если преподаватель русский по национальности и дети в классе русские.

Я сам был в похожей ситуации, когда должен был в университете преподавать математику на английском языке. При этом все мои студенты были латыши.

Согласитесь – немножко странная ситуация. Но мы договорились, что будем говорить только на английском. Я сказал: если что-то будет непонятно, я буду пытаться объяснять как можно проще, используя синонимы и так далее. Но извините, ребята, язык на этих занятиях у нас английский.

– Как вы ожидаете, во многих школах будет сопротивление реформе?

– Нет, таких будет не очень много. От 20 до 25, может быть, 27 школ.

– Речь идет о рижских школах?

– Преимущественно. Скажем, в Даугавпилсе такого сопротивления нет.

Кстати, показательный момент. В Даугавпилсе нет латышской языковой среды как таковой, но там гораздо меньше политических противостояний. Потому что политики живут не там, а в Риге.

"Можно обмануть комиссию, но нельзя обмануть тесты"

– Остаются ли риски саботажа реформ?

– В переходном периоде, конечно, саботаж будет. Но есть очень простая вещь – тесты для учащихся. По их результатам абсолютно очевидно, на каком языке учился.

Потому что можно обмануть комиссию, но нельзя обмануть тесты. Если, например, учащиеся даже не знают терминологию на латышском и не могут ответить на простые вопросы. Тогда все очевидно.

– А что высшая школа?

– В государственных вузах преподавание в основном ведется на госязыке. Но программы, которые преподаются в рамках каких-то соглашений с другими вузами, могут быть реализованы на языках Евросоюза. В основном – на английском.

В принципе, любой разумный директор программы может, не нарушая закон, вести ее полностью на английском языке.

– Удивляет, что новые правила распространяются и на частные школы. А Украине Венецианская комиссия рекомендовала для частных школ сделать исключение.

– Если мы смотрим на образование исключительно как на бизнес, то в нашей норме логики нет. Но образование – это государственная функция.

И частные предприниматели, которые хотят работать в образовательной сфере, подписываются на правила игры, установленные государством.

А это правило говорит, что любой выпускник средней школы должен быть вполне функционален в латышской языковой среде. Он должен в совершенстве владеть латышским языком – как родным или почти как своим родным. Чтобы выполнять эту функцию, мы создали общие правила игры – и для частных школ тоже.

Конечно, знание многих языков – это преимущество. Но если латыш решил сам себя ограничить, он имеет право быть монолингвальным в Латвии и не испытывать проблем в общении с другими.

Перед угрозой российского реванша: почему выборы в Латвии могут стать особенными

– Есть ли риски, что после выборов может быть коррекция этой реформы?

– Хороший вопрос! Процесс реализации реформы очень важен, там есть множество рисков, именно поэтому я хотел бы остаться в должности и после выборов.

Приведу пример: когда мы много лет назад (на предыдущем этапе реформы) решили, что содержание обязательных централизованных экзаменов должно быть исключительно на латышском языке, нам и в страшном сне не могло привидеться, что по факту это будет искажено в такой форме, что текст задач будет на латышском, а отвечать можно будет на русском.

– Как вы считаете, реализация этой реформы позволит закрыть проблему неграждан, живущих в Латвии?

– Я думаю, что эта проблема решится естественной сменой поколений. Большинство неграждан, если не одурманены русской пропагандой, нормально регистрируют своих детей как граждан Латвии.

Так что этот институт уйдет в прошлое.

"Мое пожелание для Украины – твердо стоять на своих принципах"

– Что бы вы могли посоветовать Украине, которая сейчас проводит реформу системы образования?

– Я прочел украинский закон, мне он показался очень умеренным и рациональным. В нем чувствуется национальное достоинство.

Ваша основная проблема, которой нет у Латвии – изолированное венгерское меньшинство. У нас в Латвии Даугавпилс экономически и языково не обособлен. Там нет такого политического противостояния. Да, там просто не знают латышского языка, потому что у них не было в этом необходимости.

Если мы шаг за шагом будем давать сигналы о тех преимуществах, которые вы получаете, если владеете государственным языком, то народ на это потянется.

Каждый из родителей хочет лучшего для своих детей. Никто же не скажет детям:"Не изучай госязык и будь диссидентом", верно?

– Как объяснить венгерскому меньшинству эти же преимущества?

– Надо пояснять, что, не зная украинского, они ограничивают сами себя. Ты можешь быть нормально функционирующим в своем малом сообществе, но Украина как государство открывает гораздо более широкие возможности.

– Проблема в том, что эти люди больше ориентированы на этническую родину. В Латвии этого нет?

– Тут ситуация немного другая. Если кто-то из венгров чувствует себя ущемленным или нереализованным в Украине – уезжает в ЕС. А в Латвии те, кто ратует за сохранение "малой России" на территории Латвии, видят при этом уровень жизни в РФ, видят стандарты соблюдения прав человека, и вряд ли кто-то из них туда потянется.

Мне очень симпатичен курс Украины на западные ценности, и я вижу, что Украина обязательно станет членом Евросоюза. А когда Украина вступит в НАТО, мы все в Европе будем чувствовать себя намного безопаснее.

Так что в нынешней ситуации мое пожелание для Украины – твердо стоять на своих принципах и своих целях. А ситуация обязательно изменится.

Интервью взял Юрий Панченко,

редактор "Европейской правды",

из Риги (Латвия)