С премьер-министром Молдовы Павлом Филипом "Европейская правда" встретилась в четверг утром, перед его выступлением на Киевском форуме по вопросам безопасности.

Времени хватило не на все вопросы, но несмотря на это, разговор получился действительно интересным.

Глава правительства раскрыл планы относительно заявки на членство Молдовы в ЕС, опровергнув все даты, которые назывались ранее. Он рассказал о том, как Киеву, Кишиневу и Тбилиси стоит действовать вместе. Поговорили о Приднестровье и о контрабанде. А еще - стало известно, чего требует Молдова в переговорах о последнем спорном участке границы с Украиной.

Об этом и другом читайте в интервью председателя правительства Молдовы.

"Вопрос помощи ЕС политизирован"

– Вы довольны тем, как работает Соглашение об ассоциации Молдова–ЕС, или у вас есть замечания?

– Ничего идеального не бывает, но мы довольны договором. У нас экспорт в страны ЕС достиг 65%! Мы постоянно договариваемся об увеличении определенных квот, и мы находим взаимопонимание со стороны ЕС.

Но есть отдельные вопросы по экспорту товаров животного происхождения. 

– А вы не планируете корректировать соглашение? Такая возможность предусмотрена, и в Украине, например, этот вопрос то и дело возникает.

– Если возникают проблемы с договором, то можно вести переговоры о его изменении. Но у нас такой потребности нет. У нас уровень имплементации соглашения об ассоциации – на уровне 75%. Мы идем практически по графику.

У нас основная проблема – невозможность экспортировать товары животного происхождения, но это не проблема ЕС, это проблема сертификации лабораторий на территории Молдовы, и мы уже близки к ее решению.

– Тем не менее, со стороны ЕС есть претензии к Молдове по поводу реформ. Вот я вижу, что 100 млн евро макрофинансовой помощи уже много месяцев не перечисляются в Кишинев. Все-таки есть вопросы, верно?

– Правда немного другая, на самом деле. Мы выполнили все условия, чтобы получить помощь ЕС. Но этот вопрос был политизирован.

Одной нашей оппозиционной партии удалось "экспортировать" наши внутренние политические споры в Европейский парламент и поднять там этот вопрос с помощью своих партнеров, "сестринских" партий. Поэтому кроме 28 технических условий финансирования появилось политическое...

– По поводу закона о выборах?

– По поводу закона о выборах и соблюдения демократических принципов. Но я все же думаю, что первый транш мы вот-вот получим – если не в апреле, то в мае, потому что мы выполнили все условия. Второй транш, надеюсь, мы получим тоже в этом году.

Что касается третьего транша, то чтобы его получить, мы должны оценить выполнение вот этого политического условия. А чтобы провести такую оценку, нужно, чтобы выборы прошли.

"Интеграция в ЕС – наша общая цель"

– Я верно понимаю, что ассоциация с ЕС – это не предел мечтаний, есть более амбициозные цели?

– Конечно же, наша цель – вступление в Европейский Союз. Но сейчас мы смотрим на этот процесс немножко по-другому. Мы говорим о том, чтобы принести Евросоюз в Молдову.

На самом деле, что такое вступление в ЕС? Это означает, что мы повышаем свои стандарты или доводим свои внутренние стандарты до уровня Европейского Союза. Когда я говорю о стандартах, я не имею в виду только законодательство, а непосредственно то, как работает здравоохранение, образование, каково качество жизни людей, развитие инфраструктуры и так далее.

У нас – довольно амбициозная программа реформ. К сожалению, они не имеют положительного резонанса. Такова особенность: реальные, настоящие реформы довольно болезненны, поэтому вызывают отрицательную реакцию у людей.

Но через определенное время люди поймут, что все это было необходимо.

Я абсолютно уверен, что мы на правильном пути.

Уже сейчас есть определенные результаты. После кризиса, который у нас был в 2015 году (после кражи миллиарда евро из трех молдавских банков. – ЕП), в 2016-м у нас уже был экономический рост – 4%, в 2017-м – 4,5%. Нам удалось провести пенсионную реформу и ряд других. Да, они были довольно болезненными, но в конечном итоге мы начинаем ощущать их положительные результаты.

– В Кишиневе не раз заявляли, что планируют подать заявку на вступление в ЕС. Даже даты называли (правда, разные). Так все-таки, когда вы планируете подать эту заявку?

– Я не думаю, что есть кто-либо, кто способен назвать дату, когда мы подадим такую заявку в ЕС. Чтобы вступать в Евросоюз, страна должна быть готова к этому.

Да, многие ставят во главу угла популистские заявления. Но если ты стремишься просто подать заявку в ЕС – это не означает, что ты стремишься стать ближе к Европейскому Союзу. Ближе к ЕС ты будешь, если проведешь реформы!

Поймите, европейская интеграция – это вопрос внутренней политики, а не внешней.

– То есть в 2018-19 не стоит ожидать этой заявки? Ведь раньше звучали такие даты.

– Вы верно понимаете. Я не думаю, что мы будем готовы подать заявку ни в нынешнем, ни даже в 2019 году.

– Как вы считаете, не стоит ли Украине и Молдове в какой-то момент вместе подать в ЕС свои заявки?

– Я думаю, что очень стоит сделать это вместе.

Можно добиться большего, если действовать вместе – и с Украиной, и с Грузией. У наших стран уже есть соглашения об ассоциации, у нас есть безвиз.

Я думаю,  к нашим трем странам можно применять какие-то особые механизмы – речь не только о заявке. Мы хотим совместно обратиться к ЕС по поводу дополнительных финансовых инструментов для наших трех стран.

Интеграция в Европейский Союз – наша общая цель.

Поэтому мы должны объединить свои усилия. Если мы будем сообща рассказывать об этом странам-членам ЕС, то нам удастся быть убедительнее, чем по отдельности.

– Украина также намерена вступить в НАТО. А вы?

– Мы не ставим такой вопрос. Молдова, согласно конституции, является нейтральной страной. В то же время у нас есть хорошее сотрудничество с НАТО. В прошлом году мы открыли офис связи НАТО в Кишиневе.

Мы работаем с Альянсом, потому что нейтральность не означает изоляцию страны.

"В Приднестровье не миротворцы, а российские войска"

– Можно ли быть уверенным, что Молдова останется на европейском пути? У вас выборы в этом году и пророссийские силы достаточно популярны.

– Моя цель – сделать европейский путь необратимым, и это у нас получается, я абсолютно уверен. Последние исследование показали, что поддержка (сближения Молдовы с) ЕС в обществе достигла 65%. А два года назад, когда наше правительство начало работу – после многих допущенных в прошлом ошибок – даже популярность Евразийского союза была выше популярности ЕС!

А на сегодняшний день мы достигли рекордной цифры поддержки ЕС.

– Я спрошу недипломатично, напрямую. Скажите, у нас есть гарантия, что мы не подвергнемся нападению России с запада, со стороны Приднестровья? Украину это очень беспокоит.

– Мы общаемся по этому поводу.

Я не раз говорил, в том числе здесь, в Киеве: когда речь идет о безопасности, очень важна региональная солидарность. И поскольку у нас хорошие соседские отношение с Украиной, я не думаю, что такую опасность можно рассматривать, что она есть на повестке дня.

Сейчас я рассчитываю, что удастся поднять в Генассамблее ООН вопрос о выводе российских войск с нашей территории. Здесь нам будет нужна поддержка всего мирового сообщества. Голос Украины также очень важен, и я рад, что Киев поддерживает нас.

– Вы говорите, что этого вопроса нет на повестке дня, а я настаиваю, что он важен. Нас беспокоит эта узенькая полоска суши вдоль Днестра, где, по сути, до сих пор остается Советский Союз – думаю, вы со мной согласитесь.

– Да (премьер в подтверждение кивает).

– А еще мы видим, что в Приднестровье – огромное количество боеприпасов. И там есть регулярная российская армия. Конечно, нас это беспокоит.

– Мы делаем абсолютно все возможное, и вы знаете об этом.

Мы не допускаем ротацию российских военнослужащих, которых направляют в Приднестровье.

Мы будем и далее требовать вывода войск, будем требовать вывоза этих вооружений и боеприпасов.

Кстати, когда мы подняли в ООН вопрос о выводе российский войск с нашей территории, некоторые страны начали говорить, мол, "мы требуем вывода миротворческих сил". Но это неправда, это попытка запутать мировое сообщество. Потому что в Приднестровье не миротворцы, а полноценная российская группа войск.

Так что мы и далее будем требовать их вывода с территории Молдовы и преобразования в международную гражданскую миссию.

– Переговоры о приднестровском урегулировании в формате "5+2" вот уже сколько лет стоят на месте. Вы верите, что они вообще дойдут до обсуждения статуса Приднестровья?

– Мы стремимся к этому. Был период, когда диалог был вообще заморожен, сейчас он возобновился. Плохой он или хороший, но лучшего пока не придумали. Конечно, мы стремимся к тому, чтобы найти определенный юридический статус для этого региона. Этот статус должен быть таким, чтобы обеспечить функциональность государства, Молдовы.

Но сейчас все усилия направлены на то, чтобы решить конкретные вопросы, с которыми сталкиваются люди на этой территории. Кое-что удалось – в прошлом году договорились и по школам, и по доступу фермеров к своим землям. Подписали договоренность по телекоммуникации.

Остались "последние 100 метров", чтоб договориться о номерных знаках. Думаю через несколько недель мы решим этот вопрос непосредственно.

– Что касается номерных знаков, то предполагаются контакты чиновников Молдовы и непризнанного Приднестровья. В Украине это кажется нонсенсом.

– Это было наше условие: наши службы будут находиться на территории Приднестровья, чтобы регистрировать там автомобили местных жителей. Наши специалисты должны работать там, контролировать техническое состояние автомобилей, чтобы зарегистрировать их.

– То есть молдавские чиновники будут работать на территории так называемых "органов власти Приднестровья"?

– Более того, там, возможно, будут находиться наши таможенники и сотрудники миграционной службы – чтобы жителям Приднестровья было удобнее регистрировать свои авто и, возможно, получить дополнительные услуги.

Я считаю, что это достижение, а не проблема!

– А в целом, как вы считаете, выбранная Молдовой тактика реинтеграции себя оправдала? Мол Кишинев должен показать, что в Молдове люди живут хорошо, и тогда Приднестровье само захочет присоединиться. Это вообще работает?

– Я думаю, что этот подход действительно может дать результаты. Но он не может их гарантировать. Потому что вопрос, на мой взгляд, геополитический.

Можно ли было действовать иначе? Сложно сказать. Я не видел успешных рецептов, как решать затяжные конфликты. При том, что в Молдове не сложный конфликт, ведь людей не разделяет вера, национальность и так далее. У нас один народ, одна вера, родственники живут по обоим берегам Днестра.

Не секрет, что решение конфликта – вопрос геополитический, и он во многом зависит от России. И об этом не надо забывать.

"Я абсолютно уверен в надежности границы"

– Объём торговли между Украиной и Молдовой растет, причем темпы – очень неплохие. Есть какой-то показатель, к которому вы стремитесь?

– Я бы не стал говорить, что есть определённые цели. Мы не ставим задачу достичь каких-то цифр, но естественно, что каждая страна стремится увеличить товарооборот, в первую очередь экспорт.

Рост действительно радует, около 33% в 2017 году по сравнению с 2016-м. Украина – на третьем месте среди торговых партнеров Молдовы (после ЕС и России. – ЕП). Но при этом у нас отрицательное сальдо: при товарообороте в $576 млн экспорт из Молдовы составил лишь около $65 млн, остальное – это импорт. На отрицательное сальдо повлияло то, что мы возобновили закупку электроэнергии из Украины, но есть еще и другие товары.

– Два года назад (вы тогда как раз стали премьером) Молдова уже боролась с отрицательным сальдо – ввела квоты на импорт ряда украинских продуктов. Позже их отменили. Это может повториться?

– Нет, исключено.

Конечно, каждая страна стремится больше экспортировать, потому что это является оздоровлением ее экономики. Когда импорт превышает экспорт, это означает, что ты превращаешься в "потребительскую страну".

Но я категорически против каких-либо заградительных мер.

Я и сам очень много лет являлся отечественным производителем, руководил предприятиями. Мы тоже боролись с импортом, просили правительства о каких-то защитных мерах. Но теперь, как премьер, понимаю: это не рыночные механизмы.

Нужна здоровая конкуренция, она лучше всего стимулирует производителей.

Так что в прошлом большинство вопросов были сняты. К сожалению, остается вопрос по цементу, Украина сохраняет таможенную пошлину. Я считаю, мы должны договориться и убрать эти пошлины.

– Между Украиной и Молдовой действует свободная торговля в рамках СНГ, но в Украине говорят о выходе из соглашений, подписанных в рамках СНГ. Может, стоит подписать двустороннее соглашение?

– У нас есть соглашение о свободной торговле с Украиной, оно подписано еще в 2003 году и действует с 2008 года (должно было быть аннулировано согласно договору о ЗСТ в СНГ, но сохраняет статус действующего. – ЕП).

Это соглашение соответствует нормам ВТО и исключает возможность проблем, если кто-то выходит из ЗСТ СНГ. Мы будем подписывать двусторонние договора и с другими странами-членами СНГ, чтобы иметь полную уверенность, что ничего не изменится в двусторонних отношениях.

– Экспорт из Украины идет также в Приднестровье, и, по данным СМИ Молдовы, не всегда этот экспорт проходит через Кишинёв. Эта проблема реальна?

– Реальна, хотя сейчас ее масштабы уменьшаются. Мы поднимали этот вопрос на встречах с Украиной, в том числе лично я об этом говорил, и благодаря нашим хорошим отношениям мы договорились об общем контроле приднестровского участка нашей границы.

Мы уже запустили общий контроль в пункте пропуска Кучурган–Первомайск. Верховная рада Украины ратифицировала соглашение о совместном контроле. Сейчас ждем подписи президента Порошенко.

После этого такая возможность будет полностью исключена.

(спустя несколько часов после интервью, на встрече с молдавским премьером, президент подписал этот документ. – ЕП).

– Вы так уверены в надежности границы? У нас приднестровский участок издавна считали "местом для контрабанды".

– Да, я абсолютно уверен в надежности границы.

Совместный контроль означает, что по всей длине границы будут находиться и пограничники, и таможенники обоих наших государств. Это дает уверенность, что феномен (контрабанды) прекратится. Ведь если гипотетически допустить, что с одним (пограничником) можно договориться, то если их больше, это сложнее.

Мы очень заинтересованы убрать контрабандный импорт в Приднестровье, ведь у Молдовы тогда появятся дополнительные поступления в бюджет. А деньги в бюджете нам нужны!

"Мы очень близки к решению вопроса о ГЭС"

– Ваши партнеры в Киеве будут спрашивать вас также о другом очень маленьком участке границы, который проходит по плотине Днестровской ГЭС-2. Что вы им ответите?

– Нужно признаться, это один из самых сложных вопросов. Эта ГЭС – единственный участок и нашей, и украинской границы, где еще не проведена демаркация. Есть различные подходы, как ее проводить, но решать этот вопрос нужно в комплексе. Очень многое зависит и от взаимного признания собственности, и самый важный вопрос – как будет функционировать этот гидроузел. Ведь речь идет об экосистеме Днестра.

За прошлый год мы довольно продуктивно поработали над этим вопросом. Украина ратифицировала Римское соглашение, мы создали совместную рабочую группу для экологического мониторинга всей длины реки Днестр и рассчитываем получить ответы, как влияет этот гидроузел на экологию Днестра. И я считаю, что мы сейчас очень близки к решению.

– Даже комплексное решение состоит из отдельных элементов. Так все же, где должна пройти граница: по средине плотины, по молдавскому берегу?

– Есть правила, как устанавливается граница на таких сооружениях: берется длина сооружения и определяется середина. Где она – там и граница. Но есть разногласия в том, какое сооружение мы берем. Непосредственно только плотину или также и здания, которые нужно рассматривать в комплексе с ней? И вот здесь у нас есть разногласия.

Но я еще раз говорю, что эти разногласия будут иметь меньшее значение, когда мы договоримся о функционировании гидроузла и поставим точку в вопросе о взаимном признании собственности.

– Но вы согласны, что комплекс ГЭС принадлежит Украине?

– Нет, мы еще не достигли соглашения о взаимном признании собственности.

Молдова предлагает признать 25 объектов на территории Украины, а Украина хочет признать собственность в отношении гидроузла. Мы еще не согласовали это до конца.

– А электроэнергия, которую вырабатывает ГЭС – она чья?

– Поскольку все турбины установлены в Украине, то энергию получает Украина.

– "Укргидроэнерго" планирует построить также каскад из шести ГЭС по Днестру. Что вы об этом думаете?

– Конечно же, у нас есть опасения. И мы эти опасения высказываем каждый раз на встречах с украинскими партнерами.

Река Днестр – это наше общее достояние.

Водообеспечение Кишинёва полностью зависит от Днестра, Одесса и несколько украинских городов тоже потребляют днестровскую воду. Дебет воды, который пропускается в критические периоды, очень важен.

Я знаю, что планы строительства ГЭС вызывают споры также и в Украине – в областях, где по плану должны быть построены эти гидроузлы. Но поскольку мы ратифицировали Римское соглашение, я считаю невозможным, что эти гидроузлы будут построены без согласования с теми, на кого это влияет. Нужно обязательно понимать, какие будут последствия, и только после этого начинать строительство.

Интервью взял Сергей Сидоренко,

редактор "Европейской правды"